Серебряный эльфийский цветок – неземной, непонятный людям, прекрасный и волшебный, как сон – вот на что была похожа эта девушка. А ещё она была подобна зимней заре: ослепительно сверкающая, кристально чистая, как горный родник, но холодная, как первый снег, прекрасная и недоступная, как звезда!
И Литей это понимал. «Наверное, и среди эльфов не найдётся того, кто осмелится счесть себя достойным её руки, её прекрасной, нежной, изящной руки!» – подумал Литей.
Любовь и горечь, восхищение и досада перемешались в его сердце, и давили, и мучили. И даже слёзы выступили на глазах, то ли от восхищения, то ли от понимания собственного несовершенства.
Они сидели рядом – королева Мара и княжна Экталана – две самые прекрасные женщины из всех, которых когда-либо видел Литей. Обе бесконечно красивые, но такие разные. Одна – как летний день, вся такая земная, заботливая, бесстрашная, человечная, тёплая и нежная, как уютный пушистый мех. Другая – как лунная дорожка на глади моря, непостижимая, таинственная, неуловимая, хрупкая, живущая на грани реальности и сказки.
И впервые в жизни Литей не мог понять себя, ибо он не знал уже, кого он любит больше. Это были совсем разные чувства, и всё же он не мог объяснить самому себе, как можно было вот так, за один миг, навсегда потерять голову. Он понимал только, что жизнь его в этот день и час неумолимо изменилась. Всё, что осталось в прошлом, утратило смысл! Девчонки в Ринайграде и Остене, которых он провожал долгим взглядом, о которых тайно вздыхал, и даже те, которым он порой дарил цветы или мелкие безделушки – все они теперь исчезли навсегда. И было даже смешно вспоминать его пустые признания в любви, надуманные чувства, наигранные страдания, ибо теперь, когда любовь вдруг пришла, она отмела всё, она изменила мир, она вонзилась в самое сердце безжалостной стрелой, она накрыла обжигающе ледяной волной, волной Серебряного моря.
– Ты ведь не против, Литей? Литей!?
Юноша не сразу осознал, что королева обращается к нему. Он был так поглощён восхищённым созерцанием Экталаны, что совершенно не слушал разговоров.
– Простите, моя госпожа! – смутился он.
– Ты что нас не слушал? – удивилась Мара Джалина. – Значит тебе, в самом деле, неинтересны наши ностальгические разговоры и воспоминания. Я предложила Экталане показать тебе немного Элтлантис. Конечно, уже поздно, но, я думаю, что волшебная вода Лианэли излечила тебя от усталости. Если ты голоден, а это наверняка так, Экталана накормит тебя. Только не раскрывай ему всех тайн Эльфийской Долины сразу, – улыбнулась Мара уже Экталане, – пусть останутся загадки, ведь это не последний наш приезд, я думаю.
Девушка вспорхнула, лёгкая как ветер, взметнулось белое крыло её рукава.
– Ну, пойдём, принц Дарген Литей! – прозвенел колокольчик её сладостного голоса. Она приглашающе протягивала руку, а у Литея голова шла кругом: пойти с ней, держать её за руку. Нет, он не смел коснуться своими грубыми земными пальцами этого лучезарного создания. Но она сама уже схватила его ладонь, потянула за собой, и Литей поплёлся следом на ватных ногах.
– Пойдём, сначала я накормлю тебя ужином, а уж потом погуляем!
В гостевом шатре – жилище, сплетённом из веток плюща, столь крепких и прочных, что они заменили стены – уже был накрыт стол. И Литей, увидев аппетитные блюда, тут же понял, что уже давно и сильно голоден. Всё здесь было дарами леса: ароматный мёд и тёплые ноздреватые лепёшки (полей эльфы не возделывали, и Литей гадал, из чего они пекут такой удивительный хлеб); лесные орехи и спелые ягоды, золотистые яблочки, груши, пахнущие летним солнцем, и вкуснейший напиток, похожий на вино, но совершенно не пьянящий. Перепробовав всё это, Литей счёл себя более чем насытившимся. Усталость ушла, сна не было ни в одном глазу, к тому же рядом сидела прекрасная Экталана, а с ней можно было пойти хоть на край света.
Несмотря на позднюю ночь, в лесу было довольно светло: сияла луна, серебрился туман, горели белые фонарики цветов лиариса.
– Странно, – тихо сказал Литей.
– Что странно? – не поняла Экталана.
– Ночь уже, а не темно, и, кажется, многие ещё не спят, – пояснил юноша свои мысли.
– Ничего удивительного, в Элтлантисе мало кто спит по ночам. Эльфам, вообще, нужно меньше времени для отдыха, чем вам. А сегодня тем более не до сна! Раз приехала королева Мара, что-то будет… Твоя госпожа приходит в Элтлантис, когда больше уже некуда идти! Всегда так было. Это все знают.
– Неправда, мы просто в гости заехали… Ну, и чтобы рану её залечить, – несмело возразил Литей, его и самого уже одолевали сомнения.
– Может, ещё скажешь, что они там сейчас с моим отцом юность вспоминают и о погоде болтают. Эх, хотелось бы мне знать, о чём они там говорят, что решают! Конечно, я бы подслушать могла, но это никуда не годится. Раз нас выгнали, значит, так надо!
– Да ведь никто нас не выставлял! Госпожа Мара просто хотела, чтобы… – горячо начал Литей и смолк под насмешливым бирюзовым взглядом юной княжны.
– Они хотели, чтобы мы ушли, – закончила она. – Или ты, в самом деле, решил, что твоя королева отправила тебя среди ночи на лесные красоты любоваться. Как будто прогулку нельзя до утра отложить! Тогда ты её плохо знаешь, или же ты просто глуп и наивен, принц Каран Гелана!
– Я – принц Даргкара! – обиженно поправил Литей.
Он не хотел перечить Экталане, но подобная ошибка требовала пояснений, ибо несла в себе скрытый смысл.
– Вы можете называть Юг как хотите, но эта земля помнит своё истинное имя, Литей! Даргкар – это Каран Гелан – Гиблая земля, земля Гелана! Гелана Чёрного! Слышал о нём?
– Да, королева Мара не раз рассказывала, – кивнул Литей.
– И мне отец не раз говорил. Эта земля веками пропитывалась ненавистью, кровью и чёрной магией. Во время Великой Битвы мой отец и князь Лиарин разрушили магический кристалл, который питал колдовскую силу чародеев Каран Гелана. Правители дали этой земле другое имя и новую судьбу, но она по-прежнему остаётся Гиблой. Не обижайся, Литей, но у нас говорят: «Юг не родит ничего хорошего!». Потому и сейчас пожар войны начинается там. Не может эта земля дать ничего доброго! Даже правители Юга несчастливы. Сколькие погибли молодыми или пережили своих детей! Тёмные земли достались тебе во владения, принц Литей! Да и будешь ли ты править ими, я не знаю! Война всегда меняет королей…
– Да о какой войне речь? Нет ведь никакой войны! – изумился Литей. Странно, но, оказавшись здесь, он чувствовал себя не просто глупым мальчишкой, а самым настоящим дураком. Все здесь знали больше него самого. Даже эта удивительная, прекрасная, сияющая, как драгоценный камень, девчонка. Ей нужно было мечтать о любви и прекрасных принцах, да болтать о новых платьях и украшениях, а она рассуждала о войне и с видом мудрого старца терпеливо объясняла ему Литею то, что для неё самой являлось очевидной истиной.
– Как это нет?! А Юг?! Я видела! – изумилась Экталана.
– Так ведь там не война, так… беспорядки… – развёл руками Литей.
Экталана поглядела на него так, словно он был ослом, а может кем-то ещё тупее, и принцу стало очень не по себе, кажется, он даже покраснел со стыда.
– Беспорядки?! – воскликнула Экталана. – А что такое беспорядки, по-твоему? Ведь это и есть хэос!
– Что значит «хэос»? – тихо переспросил Литей.
– «Хэос» значит война, – уже спокойнее и как-то отрешённо пояснила девушка. – Это значит гибель, и огонь, пожары и убийства. Это значит кровь и выжженные леса. Это значит пустые деревни и убитые дети. Вот, что такое «Хэос»! Вот, что надвигается на нас. Вот, о чём говорят королева Мара и мой отец. Они хотят предотвратить это, ибо уже видели, что есть война. И я вижу… каждый день… вижу снова, и снова! Страшные картины войны, от которых кровь леденеет в жилах. Мой народ зовёт меня «Гиланэль» – «госпожа скорби». И это воистину так! Трудно не лить слёз от тоски, когда видишь, что ждёт твой народ. Война – это скорбь. И она надвигается, ещё более жестокая, чем война с Каран Геланом, и более гибельная и смертоносная, чем Великая Битва.
Столько было боли в её словах, а в глазах горело такое отчаяние, что Литею почти непреодолимо захотелось обнять девушку, прижать к сердцу крепко и не отпускать, хотелось утешить, обогреть, унять её тревогу и боль, но он не посмел, хоть душа его и сжималась от жалости и любви.
– Да, это будет страшная война, – кивнула Экталана собственным мыслям, – ибо тогда и у эльфов, и у людей был один общий враг – чародей Катарас. А теперь, нет врагов, и все враги! Теперь эльфы и люди очутились по разные стороны. Больше мы – не союзники! Эта война против эльфов. Теперь мы должны стать врагами. Понимаешь ты, принц Литей, что происходит? Даже мы с тобой можем стать врагами, потому что я – эльф, а ты – человек.
